Аннелиз Мария Франк и Рутка Ласкер родились в один день – 12 июня 1929 года. Удивительно, но дата рождения оказалась не единственным совпадением, которое объединило судьбы двух еврейских девочек.

Юность уроженки Германии Аннелиз Марии Франк и полячки Рутки Ласкер пришлась на годы Второй мировой войны. Девочки умерли в немецких концентрационных лагерях, оставив после себя дневники – волнующие  документы о жестокостях войны, увиденной глазами девочек-подростков.

АННА

Аннелиз Мария Франк – это та самая Анна Франк, которая стала одним из самых известных символов Амстердама, несмотря на своё немецкое происхождение. В дневнике девочка заявила о своей любви к Нидерландам, а также о желании стать полноценной голландкой. В 1933 году семья Анны нашла убежище в Амстердаме, когда в Германии начались еврейские погромы.

РУТКА

Рутка Ласкер провела большую часть жизни в Бендзине, на юге Польши. В этом городе проживало около 60% еврейского населения, поэтому его называли Иерусалимом Силезского воеводства (так называется часть Польши, где жила Рутка).

Скорее всего, мир не узнал бы об этих девочках (они разделили судьбу миллионов жертв Холокоста), если бы не их дневники о войне, появившиеся из-за необходимости фиксировать хронику войны и описывать проблемы, характерные для подросткового возраста.

Записи Анны, которые она вела с 12 июня 1942 года по 1 августа 1944 года, являются не только замечательным примером дневниковой литературы, имеющим большую психологическую и социологическую значимость, но и одним из наиболее ценных документов в мире, который в 2009 году был включён в реестр ЮНЕСКО «Память мира». Дневник Рутки насчитывает всего 60 рукописных страниц, охватывающих период с 19 января по 24 апреля 1943 года, но он является не менее ценным памятником жертвам Холокоста. Следует отметить, что обе девочки получили хорошее образование и проявили незаурядные литературные способности. Анна писала рассказы, сказки и очерки в убежище, а Рутка включила в дневник два рассказа: «Зима в гетто» и «В горах».

Следующий текст представляет собой попытку сравнить судьбы, личные переживания и мысли обеих девочек, показать их сходство и провести параллели между ними, хотя места и условия, в которых жили Рутка и Анна, были очень разными. Цитаты из дневника Рутки представлены без изменений.

Краткие биографические сведения

Анна родилась во Франкфурте-на-Майне. Её отец, Отто Франк, был банкиром, как и отец Рутки. В 1933 году из-за нарастающих преследований евреев в Германии, семья эмигрировала в Амстердам, где Отто заведовал голландским отделением фирмы «Опекта», которая поставляла пектин и добавки для джемов. Штаб-квартира компании находилась на улице Принсенграхт 263-267. Вся семья Франк: Анна, её родители Отто и Эдит, а также старшая сестра Марго прятались вместе с семьёй Ван Пелсов и дантистом Фрицем Пфеффером в задних комнатах дома в течение двух лет, с 6 июля 1942 года по 4 августа 1944 года.

Дом-музей Анны Франк, четвёртый слева / фотография: Nationaal Archief

4 августа все они были арестованы и после 4-недельного пребывания в еврейском лагере Вестерборк отправлены последним поездом в нацистский концлагерь Освенцим. Оттуда Анну с сестрой отправили в Берген-Бельзен, где в феврале или марте 1945 года она умерла от тифа.

Согласно последним данным, Рутка родилась в Кракове, где её семья жила совсем недолго. В начале 1930-х годов девочка вместе с родителями, Яковом и Двойрой, переехала из Гданьска в Бендзин, в родной город родителей, где появился на свет её брат Иоахим, которого все звали Хениусом. Ласкеры жили в центре города, но после того, как в районе Варлие было образовано гетто в мае 1942 года, их переселили туда, а затем в ещё более ужасное место – Камёнки.

Бендзинское гетто, 1942 г., улица Моджеовская; Википедия

Судьба Рутки, которую отобрали для работы в Германии, могла бы сложиться иначе, если бы она не совершила безрассудный побег с первого этажа дома, где её держали. В конце марта 1943 года Рутку заставили работать швеёй в мастерской Росснера. В период между 1 и 8 августа 1943 года её депортировали в концлагерь Освенцим после ликвидации гетто. Дата смерти Рутки неизвестна. Либо её убили в газовой камере в тот же день, либо, по словам заключённой Освенцима Зофии Минк, это произошло в декабре.

Юность

Обе девочки росли в обеспеченных семьях, получая хорошее образование. Рутка училась в частной средней школе Фурстенберг в Бендзине, а Анна – в 6-й государственной школе Монтессори в Амстердаме. Эта девочка была весёлым, разговорчивым и невероятно энергичным подростком, ко многому старалась относиться с юмором. Но она также могла высказать людям в лицо своё мнение о них, и, вероятно, у неё был непростой характер. Согласно дневнику, окружающие воспринимали её не так, как ей хотелось бы:

«30 января 1943 г.

Все считают меня хвастуньей,  когда я говорю, и нелепой, когда молчу. Наглой, когда  я  отвечаю  на  вопросы,  и хитрой, если мне в голову приходит удачная идея. Ленивой, если я устала, эгоисткой – если съела лишний кусок. Да и вообще, я глупая, трусливая, расчётливая и т.д. и т.д. Все только и говорят о том, какой я невыносимый ребёнок, хотя я посмеиваюсь над их мнением и делаю вид, что мне всё равно. Жаль, что я  не могу попросить Бога дать мне другой характер, который бы никому не причинял хлопот. (30.01.1943)».

Спустя полгода она добавила:

«Но я замечаю, что достигаю гораздо большего, проявляя  иногда лицемерие, вместо того, чтобы по старой привычке высказывать своё мнение (хотя никто его не спрашивает и не считается с ним). (11.07.1943)».

Вместе с тем её польская сверстница так же искренне и критически проанализировала свой характер:

«29 января 1943 г.

Говорят, что я умная, образованная (…). Я очень непостоянна. Временами я погружаюсь в такую тоску, что открываю рот только для того, чтобы кого-нибудь подколоть, а я  люблю подкалывать людей, но стараюсь сдерживаться (…).  А иногда, как, например, сегодня, меня распирает от счастья, и я могу смеяться весь день. Кроме того, я, вероятно, эксцентрична, ведь мне нравится говорить людям в лицо то, что я о них думаю, – то, о чём не стоит говорить вслух. (…) В общем, мне всё равно. Я такая, какая я есть, и ничто меня не изменит. (29.01.1943)».

Дневники

Основные причины, которые побудили Анну и Рутку писать мемуары, были разными. Мисс Франк начала писать, потому что на день рождения ей подарили дневник.

Её первая запись датирована 12 июня 1942 года и гласит следующее:

«Очень надеюсь, что смогу доверить тебе всё так, как я не доверяла ещё никому, и также надеюсь, что найду в тебе неиссякаемый источник помощи и поддержки. (12.06.1942)».

20 июня она написала:

«Ведение дневника, особенно для такого человека, как я, очень странное занятие. Ведь до сих пор я никогда не делала ничего подобного, к тому же, мне кажется, что через некоторое время ни мне самой, ни кому-либо ещё не будут интересны размышления тринадцатилетней школьницы. (20.06.1942)».

Сначала Анна вела дневник только для себя. Всё изменилось 29 марта 1944 года, после выступления министра образования, искусства и науки Нидерландов Херрита Болкештейна, который в своей речи призвал голландцев сохранять для архива любые воспоминания и письма, документирующие период нацистской оккупации. Под впечатлением от выступления министра Анна начала переписывать свой дневник 20 мая. Она также добавила несколько новых записей в переработанную версию. Спустя три месяца редактуры записи девочки приняли форму писем разным вымышленным друзьям, а затем только Китти, потому что, по словам Анны, у неё не было настоящей подруги, которой она могла бы доверять. Она вела записи на голландском языке любимой авторучкой, которая в какой-то момент угодила в камин и расплавилась. Анна украсила свои заметки, добавив к ним несколько фотографий и рисунков.

Записи Анны не были реквизированы во время ареста её семьи. Их обнаружила на полу и сохранила у себя голландка Мип Гиз, которая в течение двух лет вместе с другими помогала скрывавшимся евреям. В 1945 году Отто Франк получил дневники дочери и опубликовал их в 1947 году под названием “Het Achterhuis: Dagboekbrieven van 12 Juni 1942 – 1 August 1944”. В настоящее время семейный архив Франков находится в Еврейском музее Франкфурта.

Рутка начала вести дневник 19 января 1943 года, как будто её охватил внезапный порыв, вызванный усталостью от войны. Другой причиной послужила борьба с неоднозначными чувствами к поклоннику Янеку. Первая запись Рутки была следующего содержания:

«Я не могу осознать, что уже 1943 год, что идёт четвертый год этого ада. Дни, похожие друг на друга, проносятся быстро. Каждый день одна и та же отвратительная, нестерпимая скука. (19.01.1943)».

Первая страница дневника Рутки

Её записи короче, чем записи Анны, но в заметке от 7 марта Рутка объяснила свою краткость следующим образом:

«Не понимаю, почему у меня не получается выражать свои чувства даже на бумаге. Очень сложно анализировать себя. (07.03.1943)».

Рутка писала то ручкой, то карандашом, и почерк как нельзя лучше отражает настроение девочки. В более спокойные минуты он красивый, каллиграфический, но иногда страницы написаны небрежно, некоторые слова читаются с трудом, и создаётся впечатление, что на бумагу капали слёзы…

Ведение дневника было для Рутки также своего рода терапией. 27 января 1943 года она отметила:

«На сегодня хватит писать. Я чувствую, что мне стало намного легче, как будто я исповедовалась кому-то. (27.01.1943)».

Рутка не собиралась публиковать свой дневник, но ей хотелось, чтобы он уцелел. Девочка хотела спрятать его в доме в гетто на улице Казенерштрассе, 13 (сейчас это улица 1 Мая), в котором временно жили Ласкеры. Дом принадлежал семье Сапиньских. В то время его навещала дочь хозяев Станислава, которая подружилась с Руткой и предложила ей сделать щель под настилом деревянной лестницы. На снимке (слева): Станислава Сапиньска.

Кадр из документального фильма BBC «Рутка: Дневник Холокоста». Женщина справа – сводная сестра Рутки – Захава Шерц

По возвращении, когда Ласкеров уже перевезли в Освенцим, Станислава нашла дневник, что было своего рода чудом, поскольку дом был полностью разграблен и опустошён. Однако о существовании дневника стало известно лишь в 2006 году. Яков Ласкер так и не узнал о дневнике дочери, однако он попал в руки к сводной сестре Рутки Захаве Шерц, которая родилась в Израиле после войны. Г-жа Сапиньска передала документ в мемориал Яд ва-Шем в Иерусалиме. Впоследствии дневник был опубликован и переведён на несколько языков.

Война

В дневниках Анны и Рутки много страниц посвящено войне, но девочки описывают её по-разному. Рутка могла свободно передвигаться по территории гетто, из-за чего она стала свидетельницей многих случаев проявления леденящей душу жестокости фашистов. 6 февраля 1943 года, после того как Рутка описала свой побег, она добавила:

«Вот и всё. О, я забыла самое главное. Я видела, как солдат вырвал младенца, которому было всего-навсего несколько месяцев, из рук матери и размозжил ему голову об уличный фонарь. Мозги ребёнка растеклись по деревянной поверхности. Мать лишилась рассудка. Я пишу об этом так, как будто ничего не случилось. Как будто я уже давно служу в армии и вижу подобное каждый день. Но я ещё очень молода, мне 14 лет, и я ещё многого в своей жизни не видела, а уже стала такой равнодушной. (06.02.1943)».

Описание этого дня начинается с сокрушительного откровения о ненависти к немцам:

«Во мне что-то сломалось. Когда я прохожу мимо немца, всё во мне сжимается. Не знаю, от страха или от ненависти. Я бы хотела пытать их ­– тех, кто натравливает на нас собак, бить и душить их вместе с их жёнами и детьми. Бить и душить всё сильнее и сильнее…(6.02.1943)».

Анна никогда не была свидетельницей подобных событий. До жизни в убежище на улице Принсенграхт 263-267 война коснулась лично её только в отношении запретов, которые ограничивали права евреев:

«В мае 1940 года начались трудные времена: сначала произошло нападение Германии, затем капитуляция, а после неё оккупация, из-за которой на судьбу евреев выпало много бед. Нашу свободу серьёзно ограничивали рядом антиеврейских законов: евреи были обязаны носить жёлтую звезду,  сдать свои велосипеды, не имели права ездить на трамваях. (20.06.1942)».

Дневник Анны

Однако Анна и другие обитатели убежища прекрасно знали о том, что происходило за его стенами. Новости о войне передавали по радио правительства Нидерландов, редакция которого эмигрировала в Англию. Кроме того, новости приходили и от друзей, которые часто навещали семью Франков. 27 марта 1943 года Анна написала:

«Недавно по радио выступил Раутер (некий высокопоставленный фашист) и заявил: «Все евреи должны покинуть  страны, находящиеся под властью Германии до первого июля. С 1 апреля по 1 мая провинция Утрехт будет полностью санирована от евреев (будто мы какие-то тараканы…), а с 1 мая по 1 июня – северная и южная провинции». Этих бедных людей гонят к месту убоя, как больной и ненужный скот. Не хочу дальше писать по этому поводу, из-за подобных мыслей мне снятся кошмары! (27.03.1943)».

Что интересно, война по-разному отразилась на религиозных взглядах девочек.

Анна, 11 апреля 1944 года:

«Мы никогда не будем только голландцами, только англичанами или представителями ещё какого-либо народа, мы навсегда останемся ещё и евреями – так надо, и мы сами этого хотим. Будем храбрыми! Будем стоять на своём, и выход найдётся. Бог никогда не оставит нас. Уже сколько веков евреи страдают, но всё равно продолжают жить. Страдания только закалили их. (11.04.1944)».

Вероятно, из-за опыта прошлого Рутка пришла к совершенно другому выводу, так как 5 февраля 1943 года она написала следующее:

«Та слабая вера, которая некогда была у меня, сейчас полностью разрушена. Если бы Бог существовал, то он бы, конечно, не допустил, чтобы живых людей бросали в печи, а головки малышей разбивали прикладами или засовывали в мешки и травили их газом до смерти. (05.02.1943)».

У Рутки определённо больше не осталось тех иллюзий, в которые ещё верила Анна… Однако обе девочки находились в постоянном напряжении и страхе из-за возможной депортации в Освенцим. Они обе страдали от приступов депрессии и сомнений в том, что они смогут вернуться к нормальной жизни.

Рутка, 8 июня 1943 г.:

«У меня вызывают отвращение эти серые дома, а также выражение страха на каждом лице. Этот страх сжимается вокруг человека, словно силки, и не отпускает его. (08.06.1943)».

Анна, 26 мая 1944 года:

«Один день мы смеёмся над нескладицами жизни в убежище, а на другой – и  таких дней  много – живём в страхе, напряжении, отчаянии, и это можно прочитать на наших лицах. (26.05.1944)».

Рутка, 5 февраля 1943 г.:

«Я просто не верю, что когда-нибудь я смогу выйти на улицу без жёлтой звезды, что война когда-нибудь закончится… (05.02.1943)».

Анна, 8 ноября 1943 года:

«Я просто не могу представить, что когда-нибудь мы снова будем жить в обычном мире. Я часто произношу слова «после войны», но они кажутся мне воздушным замком, который навсегда останется мечтой. (08.11.1943)».

Девочкам было нелегко жить в таких условиях, хотя положение Рутки было намного лучше ситуации Анны, которая провела два года в полной изоляции от внешнего мира. Единственная роскошь, которую девочка могла себе позволить, – это выглядывать в окно чердака по ночам.

Рутка, 5 февраля 1943 года, незадолго до того, как было образовано гетто:

«Петля вокруг нас затягивается все туже и туже. В следующем месяце уже будет организовано гетто, настоящее гетто, окружённое каменными стенами. Летом будет невыносимо сидеть в серой, замкнутой клетке, не имея возможности видеть луга и цветы (…) (05.02.1943)».

1 марта 1943 года:

«Я снова долго не писала. За эти шесть дней наша квартира уменьшилась до одной комнаты. Здесь очень тесно, непонятно, где что искать. (01.03.1943)».

В своём дневнике Анна описала жизнь в убежище невероятно подробно, местами её заметки очень колкие. Этой теме девочка посвятила несколько записей, а именно заметки от 4, 5 и 9 августа 1943 года. Анна делила крохотную комнатку с дантистом Фрицем Пфеффером (в дневнике он представлен под псевдонимом Альберт Дюссель):

«Я сплю на маленьком диване, длина которого всего полтора метра, и из-за этого нам нужно приставлять к нему стулья. (04.08.1943)».

«Я постоянно мечусь из одного угла в другой. Я никогда не остаюсь одна в нашей с Дюсселем комнате, хотя я так этого хочу. Вот ещё одна причина, почему я убегаю на чердак. Когда я там одна или с тобой, Китти, я могу быть самой собой, по крайней мере, на некоторое время. (16.03.1944)».

Чердак, 22 февраля, 1962 г., фотография: Бен ван Меерендонк / AHF, collective IISG, Амстердам

Родители

В дневниках девочек также упоминаются отношения с родителями, которые в обоих случаях сложно назвать гладкими. Вероятно, это было связано с тягостным и однообразным существованием в условиях военного времени, с категоричностью девочек, которая свойственна всем подросткам, а также с некоторыми чертами характера матери Анны – Эдит, которые проявлялись в отсутствии такта и издевательствах над чувствами ранимой дочери. Поведение матери обижало Анну до глубины души.

Анна, 12 июля 1942 года:

«Они все были так ласковы со мной месяц назад в связи с моим днём рождения, а сейчас я каждый день чувствую, как отдаляюсь от матери и Марго. Сегодня я много работала, и меня хвалили, а спустя пять минут снова начали изводить придирками. С Марго же обращаются совсем иначе. (…) Я чувствую себя чужой в своей семье, особенно в последнее время. (…) Папа – это единственный человек, который иногда меня понимает, хотя обычно он на стороне матери и Марго. (12.07.1942)».

Анна, 2 апреля 1943 года:

«Очень тяжело говорить правду, но правда в том, что это она меня оттолкнула. Именно из-за её бестактных замечаний и издёвок я стала глуха к любым проявлениям любви с её стороны. Каждый раз моё сердце сжимается от её резких слов, а сегодня и ей стало больно от осознания, что между нами больше нет любви. (02.04.1943)».

В дневнике Анны есть и другие записи, где она резко высказывается насчёт отношений с родителями, особенно с матерью.

Рутка, 25 января 1943 г.:

«Каждый день одно и то же вновь и вновь, за исключением того, что мама всё чаще и чаще кричит на меня из-за Хениуса. (25.01.1943)».

Рутка с Хениусом

24 февраля 1943 г.:

«Отношения с мамой всё больше и больше осложняются. Вчера она видела меня с Юмеком, Метеком и Микой. Мама хотела, чтобы я откровенно поговорила с ней. Она не понимает, как мне тяжело открыться взрослому человеку. (…) Наверное, я могла бы довериться ей, но не во всём. (24.02.1943)».

В следующем абзаце Рутка делится переживаниями, которые связаны с родителями:

«В последнее время я люблю своих родителей ещё сильнее, чем прежде. Но иногда мне так больно от их слов. Они глубоко ранят меня, и я становлюсь вредной и раздражительной. (24.02.1943)».

Переходный возраст

Война началась в то время, когда девочки-подростки испытывали частые перепады настроения, которые обрели особый характер во время войны.

8 июня 1943 года Рутка отметила:

«Что с тобой, Рутка? Ты совсем себя не контролируешь. Это плохо. Ты должна терпеть, а не плакать в подушку по ночам. О ком, о чём я плачу? Уж точно не о Янеке. Тогда о ком? Скорее всего, о свободе. (08.06.1943».)

В убежище наблюдались похожие настроения, о чём свидетельствует следующая запись Анны от 29 октября 1943 года:

«Эмоции часто берут надо мной верх, особенно по воскресеньям; именно тогда мне по-настоящему тоскливо. (…) В такие моменты мне нет дела ни до папы, ни до мамы, ни до Марго. Я бесцельно брожу из комнаты в комнату, хожу вверх и вниз по лестнице, ощущая себя птицей, у которой вырвали крылья, и которая в темноте постоянно бьётся о прутья своей клетки. «Выпустите меня туда, где можно смеяться и дышать полной грудью!», – взывает мой внутренний голос. (29.10.1943)».

Дела сердечные

Четырнадцать лет – это возраст, когда зарождается первая любовь, желание о близости с юношей и поцелуях. Этот этап не обошёл стороной и Анну с Руткой, поскольку многие мальчики некогда баловали их вниманием.

Дневник Рутки, 6 февраля 1943 года:

«Кажется, во мне проснулась женщина: когда я вчера лежала в ванне, и вода обволакивала моё тело, мне внезапно захотелось, чтобы чьи-то руки гладили меня… Не знаю, что это было, я никогда не чувствовала ничего подобного… (06.02.1943)».

В случае Анны подобные желания вызвал сон, в котором она испытала блаженство от прикосновения к щеке своего бывшего поклонника Петера Шиффа:

7 марта 1944 г.

«После Нового года произошло второе важное событие: мне приснился сон, благодаря которому я поняла, что мечтаю о… мальчике. Не о подруге, а о мальчике. (07.03.1944)».

Обе девочки были увлечены отношениями с мальчиками: Рутка интересовалась Янеком, а Анна – Петером Ван Пелсом (в дневнике он представлен под псевдонимом Ван Даан), который был на два года её старше и также скрывался в убежище на улице Принсенграхт 263-267. Большую часть дневника Рутка посвятила анализу её отношений с неким Янеком, которого она иногда любит, но чаще ненавидит (или, по крайней мере, думает, что ненавидит) и то и дело жестоко унижает.

15 февраля 1943 г.:

«Я не видела Янека со среды. Признаюсь, я скучаю по нему, а точнее, по его лбу. У него очень красивый белый лоб. (15.02.1943)».

20 февраля 1943 г.:

«Я ужасно ошибалась насчёт Янека. Теперь пелена упала с моих глаз. Я поняла это, даже не разговаривая с ним и не видя его. Он мерзкий тип, из тех, кто убивает, надев белые перчатки. (20.02.1943)».

7 марта 1943 г.:

«Я убеждаю себя в том, что не люблю Янека, но в то же время скучаю по нему и очень страдаю, когда не вижу его. Когда не слышу его голоса. Иногда мне жаль, что я была холодна с ним. Я смеялась над ним так, что он часто кусал губы до крови… (07.03.1943 г.)».

Анна увлеклась Петером Ван Пелсом только после длительного периода совместного проживания в задних комнатах дома. Раньше он не был ей интересен.

14 августа 1942 г.:

«В девять тридцать утра (когда мы ещё завтракали) пришёл Петер Ван Даан. Петеру скоро исполнится шестнадцать лет, он застенчивый и неуклюжий. От его присутствия многого ожидать не стоит. (14.08.1942)».

Петер Ван Пелс

Но у неё не было особого выбора, а желание быть в отношениях с мальчиком уже возникло. Однако в случае Анны сильное увлечение через некоторое время сменилось разочарованием: она слишком сильно отождествляла Петера Ван Пелса с Петером Шиффом.

18 февраля 1944 г.:

«Теперь я всегда поднимаюсь наверх с одной-единственной целью – увидеть «его». Сейчас, когда в моей жизни появился смысл, всё стало значительно лучше. По крайней мере, предмет моих симпатий всегда рядом, и можно не бояться соперниц (кроме Марго). Не думайте, что я влюблена, это не так. Но я чувствую, что между мной и Петером зарождается что-то прекрасное, что-то похожее на дружбу и доверие. (18.02.1944)».

27 февраля 1944 г.:

«С утра до ночи я только и делаю, что думаю о Петере. (27.02.1944)».

13 июня 1944 г.:

«Петер добрый и славный, и всё же я не могу отрицать, что он меня во многом разочаровал. Например, своей неприязнью к религии, разговорами за столом и много чем ещё. (13.06.1944)».

Непростые отношения с мальчиками вызывали огромное количество вопросов. Многие из них касались первого поцелуя.

Ниже представлена запись Рутки от 6 февраля 1943 года после признания Янека в том, что он хотел бы её поцеловать:

«Я позволю поцеловать меня только тому, кого люблю, а он мне безразличен. (…) Но я не позволю ему поцеловать меня. Я боюсь, что сломаю таким образом что-то красивое, чистое… Боюсь, что когда-нибудь глубоко разочаруюсь. (06.02.1943)».

15 февраля девочка приняла разумное решение:

«И ещё кое-что. Я всё же позволю Янеку поцеловать меня. В конце концов, меня всё равно кто-нибудь поцелует в первый раз, так что пускай это будет Янек. Он же мне нравится. (15.02.1943)».

Однако, судя по всему, такой возможности не представилось. Рутка по-девичьи жестоко обошлась с мальчиком, из-за чего он больше не захотел общаться с ней.

Анне повезло больше, чем её польской сверстнице, потому что встречи с Петером на чердаке только укрепляли их отношения.

Анна, 1 апреля 1944 года:

«Всё по-прежнему очень сложно. Ты ведь понимаешь, о чём я? Я так хочу, чтобы он поцеловал меня, но он всё никак не решается. (01.04.1944)».

16 апреля настал долгожданный момент:

«(…) Перед тем, как мы спустились вниз, он поцеловал меня сквозь мои волосы, наполовину в левую щёку, наполовину в ухо. (16.04.1944)».

После первых скромных поцелуев последовали более взрослые.

28 апреля 1944 г.:

«(…) Он подошёл ко мне, я обняла его за шею и поцеловала в левую щёку. Я уже потянулась к правой щеке, когда наши губы встретились, и мы прижались друг к другу. В смятении мы обнимались снова и снова. Нам так хотелось, чтобы этот момент длился вечно, ах! (28.04.1944)».

Но возникли и сомнения.

28 апреля 1944 г.:

«Меня никак не покидает один вопрос: «Правильно ли всё это?» Правильно ли так скоро уступить, быть настолько пылкой, томиться страстью и желанием, которых в Петере не меньше, чем во мне? Могу ли я, как девочка, позволить себе зайти так далеко? (28.04.1944)».

Память

5 августа 1943 года Рутку Ласкер вместе с семьёй отправили последним поездом в нацистский концлагерь Освенцим. Избежать депортации было невозможно, и всё же, девочка ужасно боялась оказаться в лагере. 6 февраля 1943 года, после описания того, как немецкий солдат избил пожилую женщину, Рутка написала:

«(…) Только бы не Освенцим! (06.02.1943)».

Возможно, 5 августа был последним днём жизни девочки, но весьма вероятно, что она дожила до декабря, о чём свидетельствуют показания бывшей заключённой Освенцима Зофии Минк:

«Рядом со мной в блоке спала 17-летняя Рутка Ласкер из Бендзина. Она была так красива, что даже доктор Менгеле обратил на неё внимание. Затем вспыхнула эпидемия тифа и холеры. Рутка подхватила холеру и за несколько часов изменилась до неузнаваемости. Она была бледной тенью самой себя. Я отвезла её в крематорий на тачке для мусора. Она умоляла меня отвести её к ограждению, чтобы броситься на него и умереть от электрического тока, но следовавший за нами вооружённый солдат СС не допустил этого».

Свидетельские показания Зофии Минк

Стал ли реальностью кошмар, описанный Руткой 5 февраля?

5 августа 1943 года, когда Рутка отправилась в последнее в своей жизни путешествие, Анна посвятила своё внимание описанию повседневной жизни в убежище. Её и ещё семь человек арестовали годом позже, а именно 4 августа 1944 года. 3 сентября, после пребывания в транзитном лагере Вестерборк, Анну отправили в ​​Освенцим, но они с Марго выжили в тех страшных условиях и в конце октября были перевезены в Берген-Бельзен. Там Анна встретила двух подруг из Амстердама – Нанетт Блитц Кёниг и Ханнели Пик-Гослар. Девочек держали в другой секции лагеря (читайте также: спаситель голландских евреев), но у них была возможность общаться с Анной. Спустя много лет эти женщины вот так описали последние встречи с подругой: «Это была не та Анна, с которой я познакомилась в Нидерландах. В ней исчезла энергия и жизнь, которая била из неё ключом. В её душе остались только страх и отчаяние», – вспоминает Ханнели, которая помогала подруге скудным пайком (цитата взята из документального фильма «Дневник Анны Франк. Послесловие », National Geographic, 2015). Анна умерла от тифа в конце февраля или в начале марта 1945 года. До освобождения лагеря оставалось лишь несколько недель…

Symboliczny grób sióstr Frank w Bergen-Belsen

«Смерть человека – это трагедия. Смерть миллионов – статистика» Иосиф Сталин

Считается, что во время Холокоста было убито 6 миллионов евреев. Среди них были две умные, вдумчивые девочки из Амстердама и Бендзина, дневники которых противоречат известному выражению Сталина. Каждая смерть была трагедией, но не каждая трагедия в виде нелепо унесённой жизни оставила хоть какой-то след на бумаге. Вот, что мы можем вынести из дневников Анны Франк и Рутки Ласкер …

Бендзин, стена памяти, посвящённая семье Ласкер, фотография: Olo81

Рената Глушек

Опубликовано: 8 июля 2018 г.

Перевод на русский язык: Екатерина Аралина

Цитаты из дневника Анны взяты с сайта:

www.rhetorik.ch/Actuell/16/02_13/frank_diary.pdf

БЛАГОДАРНОСТЬ

Автор выражает искреннюю благодарность г-ну Мареку Сапиньскому за помощь в сборе информации о Рутке Ласкер, и, в частности, за предоставленный скан дневника Рутки, который до 2006 года хранился у его тёти Станиславы Сапиньской, а также за скан оригинала свидетельских показаний бывшей заключённой Освенцима Зофии Минк.

Я также хотела бы поблагодарить г-на Адама Шидловского за деликатные комментарии и внимание.

Письменные источники:

• Дневник Рутки Ласкер – скан оригинала
• Дневник Анны Франк – Дневник Анны Франк, изд. Znak, Краков, 2015 год, pdf
• Свидетельские показания Зофии Минк – отсканированная копия «Отчёта свидетельских показаний», Бытом, 28 апреля 1947 года

Документальные фильмы (aнглийский (язык оригинала) / польский (лектор): Рутка: Дневник Холокоста

Русское издание о Рутке Ласкер

*Рутка Ласкер: Дневник: голос из Холокоста 14-летней Рутки “Польской Анны Франк”. Princeton: Iron Dome Group, 2017

Многоязычные публикации о Рутке Ласкер

• Rutka Laskier managing ed., original Yad Vashem English edition Daniella Zaidman-Mauer: Rutka’s notebook: a voice from the Holocaust. Jerozolima: Yad Vashem, 2008
• *Rutka Laskier”: Diario. Bompiani, 2008
• *Rutka Laskier: El cuaderno de Rutka”. Madryt: Suma de Letras, 2008
• *ΛΑΣΚΙΕΡ ΡΟΥΤΚΑ tł. ΠΑΝΤΣΙΟΣ ΓΙΩΡΓΟΣ Κ.: ΤΟ ΗΜΕΡΟΛΟΓΙΟ ΤΗΣ RUTKA. ΗΣΥΓΚΛΟΝΙΣΤΙΚΗ ΜΑΡΤΥΡΙΑ ΤΗΣ “ΠΟΛΩΝΕΖΑΣ ΑΝΝΑΣ ΦΡΑΝΚ”. ΠΑΤΑΚΗΣ, 2010
• *Rutka Laskier” przekład Anna Pilátová: Deník: Leden – Duben 1943. Praga: Academia, 2009
• *Rutka Laskier aus dem Poln. von Friedrich Griese; mit einer Einl. von Zahava Laskier Scherz und einem Nachw. von Mirjam Pressler): Rutkas Tagebuch: Aufzeichnungen eines polnischen Mädchens aus dem Ghetto. Berlin: Aufbau Verlag, 2011
• *ルトゥカ・ラスケル. ルトゥカ・ラスケル著; 尾原美保訳. 尾原美保 Rutka Laskier, tł. Miho Ohara: ルトゥカのノート: ナチスの犠牲になった14歲の少女の手記  Rutuka no nōto: Nachisu no gisei ninatta jūyonsai no shōjo no shuki. Tōkyō: PHP研究所, 2008
• *Rutka Laskier” tł. Maryla Laurent: Le journal de Rutka. Paryż: Robert Laffont, 2008
• *Rutka Laskier uit het Pools vert. door Karol Lesman; inl. uit het Eng. vert. door Karol Lesman: Dagboek: januari-april 1943. Breda: De Geus, 2008
• *Rutka Laskier transkrypcja oryg. tekstu i korekta Izabela Tumas, Maciej Z. Szczepka: Pamiętnik Rutki Laskier. Katowice: Polskapresse, 2006

Также читайте: Свет надежды